Убунтовод (Ubuntu) › Спонсоры › Нужное сечение

Нужное сечение

Как то раз внезапно что-то загудело, и начальник СУ-72 Яков Васильевич Чулков полетел в какую-то бездонную пропасть. От страха он закрыл глаза и тут же мягко приземлился на ноги.

Открыв глаза, к немалому своему удивлению, увидел, что стоит он посреди просторного зала со сводчатыми потолками. На троне в пышном облачении, остроконечной шапке и с увесистым посохом в руках, насупившись, сидел царь. Судя по известным Чулкову рисункам и кинофильмам — Иван Грозный.

Вдоль стен в почтительных позах стояли придворные.

"Что за комедия?" — подумал Чулков, недоуменно оглядываясь.

И вдруг, обращаясь к нему, царь заговорил:

— Нуткось подь сюда- да поведай нам, за каки грехи очутился тут?

— Позвольте...

— Нет времени нам, слушать ваши речи длинные

— Да кто вы, собственно, такой, чтобы я вам отчет давал? И вообще, что это за балаганная комедия?

— Как посмел, холоп, дерзость молвить нам?! Государя всея Руси со скоморохом сравнивать?! На колени! Не то волю дам добру посоху. Иль повелю в сей же миг вырвать богомерзкий язык твой.

— Я ответственный работник,— гордо подняв голову, заявил Чулков,— и не позволю, чтобы какие-то халтурщики из самодеятельности разыгрывали передо мной роли всяких там царей из династии Романовых.— Чулков еще что-то хотел сказать, но едва открыл рот, как рассвирепевший царь с такой силой ткнул его посохом в живот, что, не удержавшись на ногах, Чулков растянулся на полу.

— Пошто, холоп, великого государя, потомка Рюриковичей, с худородными Романовыми сравниваешь?— сердито нахмурившись, спросил молодой смуглый боярин, стоявший по правую руку у царского трона. Жаль ведь что в то время не было фотошоп онлайн

— Тоже мне Годунов объявился,— не сдаваясь, с насмешкой сказал Чулков, поднимаясь с пола. И тут же сообразил, что династия Романовых, кажется, действительно пришла к царствованию несколько позже Ивана Грозного. Чулков всегда предпочитал точные науки гуманитарным. А то, что знал из истории, изрядно позабыл. Чтобы как-то реабилитировать себя перед "халтурщиками из самодеятельности", он с насмешкой сказал молодому боярину:

— Мало тебя в детстве родители пороли. Иначе бы ты знал, что так называемый "худородный" Петр Великий всех вместе взятых Рюриковичей за пояс заткнул.

— Крамольные речи баить вздумал! — рявкнул царь.— Кайся, смерд! — и снова ткнул Чулкова посохом.

Яков Васильевич невольно примолк. Л царь, слегка кивнув головой, распорядился:

— Позвать сюда катов. Приспустить порты сему молодцу, да попотчевать калеными щипцами, дабы не смел вдругорядь дерзких слов молвить нам.

Два бородатых мужика в кожаных фартуках с закатанными до локтей рукавами на огромных волосатых ручищах тут же внесли на подставке железный ящик, похожий на мангал для шашлыков. В раскаленных углях лежали щипцы с длинными ручками. Один из мужиков быстро спустил Чулкову до колен брюки, л второй, надев рукавицы, взял раскаленные щипцы...

— Что вы делаете! — завопил Чулков,— Вы ответите за это! Я ответственный работник!

— А коль ответственный, то ответствуй нам,— насмешливо улыбаясь, заговорил царь, заглядывая в какую-то книгу.— Ты пошто ж, злодей, до поры до сей не достроил палаты белокаменны, детским садом ныне именуемые?

"Кажется, у этого шарлатана интересное личное дело на меня заведено",— подумал Чулков. Он хотел было в категорической форме запротестовать против произвола и насилия "хулиганствующих элементов", но, взглянув на раскаленные щипцы и заметив про себя, что распоясавшееся хулиганье в свое время заплатит ему за все, когда предстанет перед органами правосудия, начал оправдываться:

— Видите ли, вначале я упустил из виду и не успел своевременно завезти крупноблочные панели. Потом, по обстоятельствам, перебросил людей на другой объект: там план горел, понимаете? Затем не хватило кабеля нужного сечения.

— Един раз ты молвил правду. Нужного сечения, как есть, не хватало тебе. Сей пробел мы восполним вмиг. А пока ты поведай нам, пошто палаты торговые, магазином ныне именуемые, с превеликим изъяном построил, а деньгу наградную, премией именуемую, сполна получил, да бумаги, актом приемным именуемые.

спроворил похвальные зело? Аль не знаешь ты, аль не ведаешь, что татьбой сей ты казну зоришь?

"Откуда этот изверг знает обо всем? Будто у него в технадзоре штат вдвое больше моего. Насчет воровства он, конечно, загнул. Прямого воровства тут нет. Документы в порядке. Косвенно, конечно... Приемочная комиссия сквозь пальцы на все смотрела",— думал про себя Чулков, предпочитая не отвечать на выставленные против него улики.

— Ну-кась всыпьте ему понадвудесять батогов,— распорядился царь.

Не успел Чулков и глазом моргнуть, как мгновенно его повалили на пол. Один мужик уселся ему на ноги, второй зажал между ног голову и в тот же миг толстый, плетенный из сыромятной кожи кнут, свистнув в воздухе, с обжигающей болью опустился на его спину.

— Пощадите! — взвизгнул Чулков и начал клясться: — В первом квартале сдам без дефектов детсад. Недоделки в магазине устраню на этой же неделе!

— Сколь уж раз, зело преборзо, ты врал об том?— спросил царь.

— Три. На исполкоме, потом...

— Врешь, тать нечестивый! Велю добавить десять батогов.

— Четыре, честное слово, четыре!

— Не моги мне молвить о чести, коль перед боярами не един ты раз потерял ее.

— Извиняюсь, перед депутатами врал, потом... Но больше этого не повторится. Учту критику и...— Чулков, поеживаясь, взглянул на жаровню с раскаленными щипцами и мужика с батогом.

Тут на какое-то время в памяти Чулкова образовался провал. А потом он смутно ощутил, что кто-то слегка толкает его в бок.

"Так и есть! Прилаживаются ногами бить. Носки-то у них на сапогах острые. Все печенки отобьют. Никакая

Поликлиника потом не вылечит",— со страхом подумал

Чулков.

Не надо! Не буду больше! — диким голосом закричал он и от собственного крика проснулся.

Он встал с дивана, потер вмятину на боку, образовавшуюся от лежания на вывалившейся из кармана зажигалке, удивленно подумал: "Приснится же такое. Как в кино..."

Па другой день, отчитываясь на заседании исполкома, блаженно улыбаясь, Чулков подумал: "Хорошо иметь дело с гуманными людьми, а не с теми извергами, что приснились мне вчера".

И. Иоанн

"10" декабрь 1988 года